РЫЖАЯ МАМА
Всеволоду Фёдоровичу Рудневу,
командиру крейсера «Варяг».
1.
9 февраля 1904 года крейсер «Варяг» и канонерка «Кореец»
не спустили святыню русских моряков Андреевский флаг
и приняли бой с японской эскадрой (14 кораблей).
И так ― ДВОЕ ПРОТИВ ЧЕТЫРНАДЦАТИ!
Этот факт неоспорим.
В бою два вражеских корабля уничтожены и очень сильно повреждён третий. А «Варяг» израненный, но непобеждённый, командой затоплен. Канонерка взорвана.
Это тоже неоспоримо.
Так начиналась война. Но, какой бы не была война, в ней живут обыкновенные люди.
И это тоже неоспоримо.
2.
Солнце над морем. Чайки над морем.
Но к полудню хмуро наморщилось море:
Японская хитрость ― эскадренный строй,
На русском горле
арканной петлёй.
«Сверкнул» ультиматум: флаг спустить!
Но знал Капитан ― такому не быть.
Крест бирюзовый за храбрость, за раны
Флагу оставил Андрей Первозванный.
Его бирюзу никакой враг
Не намотает на свой кулак.
Команде свободной, а не «во фрунт»,
Сказал Капитан:
― На море не лгут.
Дело смертельно-серьёзное, братцы.
Что делать будем?
― Будем драться!
― Но что это? В нашей, походной притче
Вдруг, да пасхальное диво-яичко?
Выйди из строя, ещё поближе.
Кто есть такой?
― Я матросец Рыжий!
Нас двое в семье: я и мама Рыжая.
Деревня на двадцать двориков Рыжая…
― Что за абсурд ― к нам «матросец»? на крейсер?
― Так точно, абсурд! Но что делать, если
На каждой странице каждого дня
Успела автограф оставить война.
Это сказал офицер старший.
― Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Ну-ка «матросец» доверь, без обману,
На битву идёшь за кого?
― За маму.
Хохот на палубе, дружеский ропот.
Но сразу осёкся сконфуженно хохот.
В море никто сам себе не барин,
Но кто перед боем не сентиментален?
Но кто перед боем о доме не думал?
И кто не входил под часовенный купол?
Кто выйдет со смертью на бой налегке?
А если короче ―
живут в моряке
Всегда навсегда непреложно, упрямо
И матушка Русь, и родимая мама.
3.
Японцы ждут ― ультиматум прежний.
Русские стойки ― бой неизбежен.
Бой предсказуем.
Но эпизоды
Не предсказать в боевой работе.
В самом первом, под пушечный бас,
Японцы прислали гостинец-фугас.
И мачтовый блок чугунного лада
Примерился прямо на лейтенанта.
И Рыжий, как из ни откуда пророс ―
Грудью прикрыл офицера матрос.
Чайки взвились.
А под стеньгою ближней
На палубной рейке поломанный «рыжик».
Он что-то кричал томительно, странно.
Поняли только последнее ― «мама».
«Мама» осталось. Убитую фразу
Душа утащила в небесную вазу.
Как просто и больно:
мальчишечка Рыжий;
И Рыжая мама под рыжею крышей;
И сыплется в Рыжей, в глухой деревеньке,
Рыженький крап с белоутренней пенки.
А на палубе соль ветров
Лижет привычную,
Красную, кровь.
Кто-то растерянно сжался в ком,
Кто-то тоску прикрыл рукавом.
Но твёрд Капитан. Капитан не плакал:
― Главным калибром. Прицел ― флагман!
Огонь! За царя, за русскую славу!
И тихо добавил:
― За Рыжую маму…
4.
Орудия смолкли. А чайки оглохли.
И звёзды вечерние тоже оглохли.
Змеёй уползает в заливы-карманы
Эскадра японцев зализывать раны.
Японцам достались победные лавры,
В которых не сыщешь ни чести, ни славы.
Что слава?
А слава героев итожит,
В любом итоге правда дороже.
Слава придёт,
приглашать не надо,
Если с врагом сражается правда.
И крейсер сражался. Но путь завершён.
Русский крейсер со славой ушёл
Непобеждённым
в хранилище вод.
…Это был первый войны эпизод.
Тризну почтили ружейные залпы.
А Капитан улыбнулся.
Внезапно
Он Рыжего вспомнил:
― Хоть с виду ― пустяк,
«Матросец» Рыжий геройский моряк.
Орден отправить матери,..
маме…
Ну, а ещё, господа, между нами,
Де́ньгами надо б помочь... коль не трудно...
А ночь убежала, явилось утро.
Сопки сдавил ноздреватый туман.
И братской могиле сказал Капитан:
― Нам радости ― море, и горести ― море;
И подвигам нашим, как памятник,― море.
Но главным на море не волны.
Всмотрись,
Главное ― люди, они родились
И под гербами старинной чеканки,
И под кудряшками сочной гераньки.
Героям не страшен столетий хруст.
Хранит героев
матушка Русь.
А в Рыжей деревне и Рыжая Мама.
А что здесь такого?
Нам это нестранно…
Александр ЗОРЬКИН
| 
